|
Известно, что в то время, когда в устье р. Лососинки у ее впадения в Онежское озеро закладывались первые камни в основание Петровского завода, давшего начало городу Петрозаводску, здесь не было никакого поселения, даже деревни. Предание указывает (и ему можно верить), что на берегу реки стояла одинокая мельница крестьянина из Ужесельги. Повидимому, сюда приходили и приплывали рыбаки из ближайших деревень, поскольку из р. Лососинки был очень удобный выход в Онежское озеро (надо иметь в виду, что р. Лососинка в то время была не так мелководна, как сейчас, и по ней даже сплавляли лес). На берегах реки были покосы, которыми пользовались крестьяне Шуйского погоста. На эти-то пустынные берега по указу Петра I от 9 февраля 1702 г. прибыла партия рудознатцев "для прииску серебряных и медных руд". В составе экспедиции были как русские специалисты, так и иностранцы - мастера горного дела, принятые на русскую службу: дозорщик (человек, надзирающий над экспедицией, то есть по существу ее руководитель) Иван Патрушев, пробирщики (специалисты, определяющие качество металлов) Иоганн Блюер (Блиер) и Иоганн Цехариус, плавильный мастер Вульф Мартин Циммерман, штейгер (горный мастер) Георг Шмиден, подъячий Иван Головачев, рудокопатели Михайла и Гаврила Ланги, Еремей Блейхшмид, Гаврила Шенфельдер, толмачи (переводчики) Самойла Печ, Андрей Христофоров и ученики Савва Абрамов, Сергей Щелкунов, Осип Карачаров, Иван Свешников. Принято считать, что именно в результате работы этой экспедиции и были определены места строительства Олонецких горных заводов, в том числе Петровского на р. Лососинке. Вслед за участниками экспедиции здесь появились те, кто строил завод, и почти одновременно с ними - металлурги, литейщики и прочие мастеровые и работные люди. Нам ничего или почти ничего не известно о большинстве участников экспедиции Патрушева (во всяком случае, в доступных нам архивных документах их имена больше не встречаются), как и о первых строителях и первых заводских мастеровых. И все же были среди тех, кто почти 300 лет назад появился здесь, на берегах р. Лососинки, два человека, чьи имена история сохранила и чья жизнь навсегда оказалась связанной с нашим краем, а точнее - с Петрозаводском, и мы с полным основанием можем считать их нашими земляками и даже больше - первыми петрозаводчанами. Один из них - немец (точнее - саксонец) Мартин Циммерман, другой - потомственный русский дворянин Иван Головачев. Кто же он такой, саксонец Циммерман, и как он оказался здесь, на берегу холодного Онего? Плавильный мастер Вульф Мартин Циммерман родом из саксонского города Фрейберга "в Россию взят именным требованием: Петра I польским королем Августом и по его королевскому указу выбран между четырьмя человеки и отдан бергмейстеру Блиеру, который был за ним нарочно из Москвы послан, и определен в России по своему искусству к плавильному серебряному и медному делу". Прибыв в составе экспедиции Патрушева на берега Лососинки, Циммер-ман так здесь и остался до конца своих дней. Видимо, служил саксонец Циммер-ман на совесть. Об этом можно судить хотя бы по тому, что на неоднократные просьбы об увольнении со службы он каждый раз вместо согласия получал оче-редной указ о повышении жалованья. Служа в Канцелярии Олонецких Петров-ских заводов, Циммерман получал в год "серебряными мелкими деньгами" 220 рублей. Во время пребывания Петра I в 1719 г. на Петровских заводах и у Марци-альных вод Циммерман просил царя за "приличную у оного дела службу" увели-чить ему жалованье. Просьба была уважена и ему добавили 30 рублей в год. В следующий приезд царя в 1722 г. Циммерман просил у него "абшида во свое отечество", то есть отпустить его в Саксонию. Однако Петр ценил такого специалиста и не пожелал отпустить его, а "за найденный порядок и трудолюбивые распоряжения" наградил "в прибавку к денежному окладу муки ржаной по 25 четвертей в год" (в казенной четверти содержалось более 9 пудов). На Петровских заводах Циммерман исполнял разные служебные обязанности. Прежде всего он был высококлассным мастером плавильного дела, за что был определен в должность вице-бергмейстера "исправлять горное и плавильное дело с прилежным радением". В его обязанность входило: надзирать за медными рудниками и медеплавильными заводами, осуществлять общее руководство всеми мастеровыми и работными людьми, следить за своевременной и в полном объеме поставкой на заводы угля и других материалов. Не случайно, летом 1730 г. главный начальник заводов Райзер, уезжал в Санкт-Петербург, поручил управление всеми Петровскими заводами в части, касающейся технической стороны дела, именно Мартину Циммерману. Ему же была поручена подготовка к пуску с 1 января 1731 г. Кончезерского завода. В данной Циммерману инструкции сказано, что разрешение всех непредвиденных затруднений целиком предоставляется ему "как старому и верному слуге". В 1733 г. Циммерман вновь подал просьбу об отставке. "За старостью желаю быть в отставке", писал он в своем рапорте. Но и на сей раз вместо отставки он получил прибавку к жалованью. Ему стали платить "ефимками в год по 400 рублей" - жалованье по тем временам весьма солидное. Мартин Циммерман имел некоторое касательство и к открытию источников марциальных вод. Именно по его приказу молотовой работник Иван Ребоев (Рябоев) был послан на Равболото "за урядом в зимнее время над другими возчиками у железной руды". Там-то и нашел Ребоев колодец с целительной водой, испытав которую и обнаружив ее полезность, он, по его собственному признанию, "про вышеименованную воду обвестил на медных заводах господину плавильщику Мартыну Михайловичу". И уже от Циммермана сведения эти дошли до коменданта Геннина, а от него - до царя. Саксонец Мартин Циммерман (заводские писцы писали "Мартын Цымерман") умер в феврале 1739 г., находясь на Кончезерском заводе. Прослужил он на Петровских заводах 37 лет. Была ли у него семья, остался ли после него кто-нибудь в России, в известных нам документах не отмечено. Более подробные сведения сохранились о другом члене команды Патрушева - Блюера - подъячем Иване Головачеве. О том, как Иван Головачев оказался в нашем крае, он рассказал сам в одном из своих обращений к администрации Петровских заводов. Оказывается, в 1702 г. он по именному указу Петра был "взят в службу в Москву в Рудный приказ из отечества города Кашина из шляхетства и из оного приказу отправлен в Олонецкий уезд с дозорщиком Иваном Патрушевым для прииску серебряных и медных руд". Да так и остался молодой кашинский дворянин на берегу Онежского озера на всю жизнь. И не только остался сам, но еще дал начало целому роду петрозаводских Головачевых. Род дворян Головачевых ведет свое начало от Матвея Головачева, детям которого "лета 7012" (1504 г.) князь Московский Юрий Иванович (сын великого князя Ивана III) дал жалованную Грамоту. В Национальном архиве Республики Карелия сохранился список (копия) этой Грамоты: "Се яз, князь Юрей Иванович, пожаловал есми Костю да Марка Матфеевых, детей Головачева, да Костиных детей Митю, да Фетька, да Гридю, да Костю, да Марковых детей Куземку, да Митьку, да Терешка:" Эта грамота давала всему роду Головачевых право на дворянство. Упомянутые в Грамоте Костя да его сын Фетька были прямыми предками нашего Головачева. У Федора Головачева был сын Давыд, у того сын Клементий, у Клементия - сын Парфентий - отец петрозаводского Ивана Головачева. Иван Головачев был свидетелем закладки Петровского завода, при нем завод начал производство пушек, он, конечно же, мог видеть приезжавшего на заводы царя Петра I. Вначале Головачев служил в должности шихтмейстера (мелкий горный чиновник), а затем много лет был комиссаром при Канцелярии Олонецких Петровских заводов - ведал приходом и расходом денежной казны и материалов. Какое-то время был даже присутствующим в заводской канцелярии, то есть относился к числу высших канцелярских чиновников. Вместе со всеми жителями Петровских заводов Иван Головачев переживал и последовавшее после нескольких лет расцвета свертывание производства на заводе, а затем и полное его разрушение и запустение заводской слободы, начавшееся во второй половине двадцатых годов XVIII столетия ( в эти годы даже дом, в котором он жил, сгорел). Не сохранилось никаких документальных свидетельств смерти Ивана Головачева. Есть лишь упоминание о том, что 9 июля 1756 г. на его место в заводскую канцелярию был определен комиссар Василий Терпигорев. Связано ли это со смертью Головачева или дело в том, что он уже не мог по старости выполнять своих обязанностей, неизвестно. Иван Головачев был весьма небогатый дворянин. Скорее всего, основной его доход составляло жалованье, которое он получал за службу в заводской канцелярии. А оно было очень скромным. Об этом можно судить по следующему факту. Прослужив в заводской канцелярии 32 года, Иван Головачев жаловался на то, что при существующей здесь, на Петровских заводах, дороговизне жить ему тяжело, так как получает он всего 57 рублей в год. Канцелярия сочла возможным повысить его оклад до 100 рублей. Сколько детей было у Ивана Парфентьевича Головачева, нам точно не известно. Но о двух сыновьях и одной дочери некоторые сведения до нас дошли. Правда, о дочери Анне мы знаем лишь то, что она жила в Петрозаводске и была замужем за маркшейдером Иваном Бейером. Старший сын Ивана Головачева Дмитрий пошел по стопам отца. Он начал службу в канцелярии заводов совсем мальчиком - в 10-летнем возрасте в 1737 г. К этому времени он был "словесной российской грамоте и письмоводительству обучен". В эти годы на Петровском заводе школы грамоты не было, и дети, у кого была возможность, могли получать только домашнее образование. Такое именно образование получил и Дмитрий Головачев. Его приняли писарем, однако с условием, что до своего совершеннолетия он "будет содержаться на коште отца" без всякого жалованья. Дослужился Дмитрий Иванович Головачев до чина коллежского асессора - чиновника 8 класса Табели о рангах. Окончив службу в заводе, Дмитрий неоднократно избирался дворянским заседателем Олонецкого верхнего земского суда. В наследственном владении он имел в Тверской губернии (откуда и происходил род Головачевых) деревню Ивановскую, да несколько крепостных крестьян здесь, в нашем крае. Сыновья Дмитрия Семен и Петр также избрали карьеру государственных служащих. Семен служил на Кончезерском заводе в должности надзирателя. В 1792 г. ему было 37 лет, он имел чин титулярного советника. По-видимому, вскоре он службу в заводе оставил. В документах 1794 г. Семен Головачев упоминается уже как дворянский заседатель приказа общественного призрения и надзиратель над Петрозаводской городской больницей. Он дослужился до чина коллежского асессора и, как отец, был избран заседателем верхнего земского суда. В наследство от отца достались ему в Шунгском погосте Повенецкого уезда 25 душ крепостных (12 мужского и 13 женского пола) в деревнях Филоновщина, Горки, Пустошка. Да в приданое за женой получил он в Кирилловском уезде Новгородского наместничества 40 душ крепостных. О земельных владениях в документах ничего не сообщается. О Петре Дмитриевиче Головачеве мы знаем очень мало. Известно, что в 1790-х гг. в чине коллежского секретаря он служил судьей в Каргопольской нижней расправе (судебный орган для государственных крестьян). Второй сын Ивана Парфентьевича Головачева - Трофим - стал военным. Он дослужился до чина поручика артиллерии и вышел в отставку. В Шуйском погосте в деревнях Усадище, Остров, Биричево, Бесовец были у него крепостные крестьяне - общим числом 25 душ мужского пола (о числе женщин не сообщается), доставшиеся ему по духовному завещанию от матери Парасковьи Потаповны. В 1790 г. Трофим Иванович построил в Петрозаводске дом. Однако вскоре продал его за 1100 руб., а сам жил недалеко от Петрозаводска, в одной из деревень Шуйского погоста. У Трофима Ивановича Головачева в 1790 г. было два сына - Петр и Никита и две дочери - Прасковья и Александра. В материалах архива нам удалось найти сведения лишь об одном из его сыновей - Никите. Никита Головачев учился в Морском кадетском корпусе и в возрасте 19 лет был выпущен мичманом. Служил он на Балтийском флоте, участвовал в войне против шведов. В июньских сражениях 1808 г. "получил контузию от ядра в левое плечо и грудь". За отличие в сражении был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. В январе 1809г. уволен в отставку (результат ранения) в чине капитан-лейтенанта и вернулся в Петрозаводск. Некоторое время по выходе в отставку исполнял две выборные должности - предводителя дворянства Петрозаводского и Повенецкого уездов (был один предводитель на два уезда) и заседателя палаты уголовного суда. Началась война с французами, и Никита Головачев в 1813 г. вновь принят на службу, но уже не на флот, а в чине капитана в артиллерийскую бригаду. О том, как воевал капитан Головачев, свидетельствуют полученные им ранения - в боях на территории герцогства Варшавского и королевства Прусского он четырежды был ранен. В 1814 г. "в ознаменование благополучного окончания войны с французами" был награжден бронзовой медалью. Однако военную службу он не оставил. В 1816 г. Никита Трофимович Головачев произведен в чин подполковника, а в 1826 г. - полковника. В качестве командира 2-й гренадерской бригады он участвовал в подавлении восстания в королевстве Польском и дважды был ранен. Награжден за взятие Варшавы медалью и Польским знаком Военного ордена 3-й степени и за участие в сражении при городе Остроленке орденом Святой Анны 2-й степени, украшенным императорской короной. В декабре 1831 г. за 25-летнюю беспорочную службу полковник Головачев награждается орденом Святого Георгия 4-го класса. Кроме того, высочайшим повелением ему было пожаловано в вечное и потомственное владение 2000 десятин земли, а также на 12 лет определена аренда по 800 руб. серебром в год. В 1834 г. от строевой службы он уже увольняется и назначается командиром Охтинского порохового завода в С.-Петербурге. Последний известный нам документ с упоминанием имени Никиты Трофимовича Головачева относится к 1835 г. В нем он именуется генерал-майором. Сыновья генерала Головачева Александр - 12 лет и Николай - 10 лет в 1831 г. состояли кандидатами в Пажеском корпусе. На этом наши сведения о роде петрозаводских Головачевых обрываются. Генделев Давид Захарович, |
Первые петрозаводчане.