Воспоминания Галли Леопольдовны Теплицкой об отце (к 135-летию со дня рождения Леопольда Яковлевича Теплицкого)

27 февраля (11 марта по нов. ст)  1890 года родился Леопольд Яковлевич Теплицкий (1890-1965), пианист, композитор, дирижер, музыкальный педагог, заслуженный артист Карело-Финской ССР (1951), заслуженный деятель искусств КАССР (1962); организатор, главный дирижер карельского симфонического оркестра (1933–1941, 1948–1955); преподаватель музыкального отделения Карельского театрального училища (с 1935), Петрозаводского музыкального училища (с 1938); главный дирижер Государственного ансамбля песни и танца КАССР «Кантеле» (1945–1948, 1955–1958).

В марте 2015 года дочь Л.Я. Теплицкого Галли Леопольдовна Теплицкая подготовила приветственное слово на открытие выставки документов «Жизнь, отданная музыке», посвященной  125-летию со дня рождения Л.Я. Теплицкого. Это стало «толчком» для ее воспоминаний об отце. Ценность этих воспоминаний в том, что Л.Я. Теплицкий в них предстает таким, каким он был в домашнем семейном кругу, с близкими людьми.

Воспоминания Галли Леопольдовны Теплицкой содержатся в ее письмах, направленных 27 февраля — 5 марта 2015 года заместителю директора Национального архива Республики Карелия И.Г. Петуховой, в 2024 году они были включены в состав личного фонда Л.Я. Теплицкого. Публикуются в извлечении:

«Я приветствую всех, кто собрался по поводу презентации выставки, посвященной  125-летнему юбилею со дня рождения моего отца, и благодарю за память о нём, как о человеке, который внёс большой вклад в историю и культуру Республики Карелия... Я, к сожалению, по состоянию здоровья не могу присутствовать на презентации, но мысленно буду с вами.

Он обожал Карелию, её природу, озера, лес, рыбалку. Летом папа часто один уезжал в отдалённые карельские деревни, снимал комнату, беседовал с жителями, изучал карельский фольклор, записывал народные мелодии и отдыхал на рыбалке. А рыбу, которую ловил, он отдавал хозяйке, но не ел.    

Папа очень любил детей и животных, особенно собак и голубей, в детстве нам с сестрой перед сном, как Шехерезада, рассказывал придуманную им самим сказку, в которой героем был Мишка-Губач и другие животные, и останавливался на самом интересном месте. У нас всегда были собаки. Первая овчарка Джим появилась до войны, когда нас с сестрой ещё не было, его щенком папа взял в Обществе собаководов. Они с мамой очень его любили, купали, как ребенка, завёртывали в простыни, пускали в свою постель.

Когда началась война, Джима забрали на службу, он прошёл всю войну, получил несколько наград. После войны папа нашёл его, хотел забрать домой, но военные его отговорили, т.к. Джим был уже старый, больной, и подарили нового щенка, тоже овчарку, мы назвали его Диком. Когда он вырос, выгуливать его нужно было на поводке, но иногда (а мы тогда жили в особняке) папа давал ему побегать во дворе и Дик, к неудовольствию соседей, гонялся за их курами и кошками.

Другой папиной страстью были голуби. Для них он построил большую, красивую голубятню, как сказочный дом. К нему с соседних улиц приходили голубятники, простые люди, говорили о голубях, менялись птенцами, гоняли голубей, свистели. Папа вел себя, как простой голубятник, несмотря на свои звания. Зимой, когда были сильные морозы, слабых и больных голубей папа брал домой. Им выделяли отдельную комнату и они жили, отогревались, выздоравливали. Мама, конечно, была недовольна, но папа говорил, что скоро потеплеет и они вернутся в голубятню.

Вероятно в 1951-1952 гг. он заразился от голубей и заболел тяжелейшим воспалением легких. В те годы ещё не было пенициллина и болезнь протекала по классическим нормам, с высокой температурой, бредом, кризисом. Накануне врач сказал, что если больной перенесёт кризис, то будет жить. Слава Богу, всё обошлось.

Потом,  через несколько лет у него был рецидив и врачи настоятельно посоветовали бросить курить и он бросил, сразу и навсегда.

А курить папа начал с 14 лет и в послевоенные годы предпочитал только папиросы "Беломорканал", особенно много курил, когда занимался творческой работой, часто ночами напролет. Если папа работал днём, то нам, детям, нельзя было шуметь, заходить в его комнату. Ноты он писал простым карандашом и перед работой очень красиво затачивал 10-15 штук и сердился, когда мы их брали. В работе ему очень помогала мама, у неё был красивый почерк, она тушью переписывала клавиры, партии, партитуры. Это была тяжёлая, ювелирная работа. Я думаю, сохранились переписанные ею ноты.

И ещё в присутствии папы нам было запрещено слушать пластинки с эстрадной музыкой, видимо это было связано с его репрессивным прошлым, когда он полностью покончил с джазом. Но если у нас бывали гости - Пергамент, Синисало, они выпивали немного коньяка, шутили, рассказывали смешные анекдоты про музыкантов, папу уговаривали сесть за пианино и он импровизировал в джазовой обработке известные мелодии так, что можно было заслушаться. Я думаю, по таланту папа был близок к таким композиторам, как Дунаевский, Блантер, ... Фельцман и др., но не смог в силу независящих от него причин полностью раскрыть свой талант.

Про воспоминания В. Шарапова (прим.: опубликованы в книге Юрия Шлейкина «Комсомол Карелии в лицах»). Мы учились с ним в одном классе, а с А. Сухановой (прим.: журналист А.В. Цунская) были школьными подругами, сидели за одной партой, перед нами Шарапов, он обращал на нас внимание, но мы не знали, на кого он положил глаз. Аня была круглой отличницей, очень любила литературу, делала интересные доклады, превосходила в мастерстве учителей. Мы дружили и когда учились в Университете. Она подсказывала мне, что нужно почитать в журналах "Новый мир", "Современник", "Юность".

Потом, когда я уехала в Москву, эта роль перешла к мужу. Он был большим знатоком литературы, особенно любил поэзию, мог часами читать стихи наизусть. После него осталась большая библиотека. Он и папе привозил книги, первое, что он дал ему прочитать, был "Один день Ивана Денисовича"А. Солженицина. Муж был знаком с ним, с его женой и работал вместе с тёщей Солженицина.

Мы с Аней поддерживали связь, переписывались, поздравляли друг друга с праздниками, днём рождения. Она делала передачу на телевидении на один из юбилеев папы. К сожалению, в последнее время, когда я была связана с уходом за мамой, наша связь прервалась и я не знаю, как она живёт, работает ли.

Последней нашей собакой был Фокс, Фоксик. Я взяла его маленьким щенком у другой моей подруги по Университету Тамары Ивановой, дочери известного в Университете биолога Михаила Иванова. Фоксик был домашней собакой и очень любил гулять с папой. Из квартиры он выскакивал с заливистым лаем, переходящим в восторженный визг, и соседи уже знали, что это Теплицкий пошёл гулять с собакой.

Папа познакомился с мамой, когда она работала аккомпаниатором в ТЮЗе. Папа предложил ей улучшить технику игры  и она стала брать у него уроки. Мама была человеком восторженным, папа покорил её своей игрой, она влюбилась в  его руки и через какое-то время он переехал в их дом. Бабушка была недовольна её выбором из-за большой разницы в возрасте, но потом они стали друзьями, любили беседовать, особенно о политике.

Папу сразу полюбила няня, которая всю жизнь жила в доме. Она воспитала маминого отца, брата, её саму и даже меня до трёх лет. Папу она звала Япон Якич. Он покорил её сладостями, конфетами, шоколадом и всё то, что не нравилось маме, переходило в нянин сундук».

Воспоминания дополняют фотографии из личного фонда Л.Я. Теплицкого, а также из фотоальбома, подаренного ему к 75-летнему юбилею в марте 1965 года. На фотографиях мы видим Л.Я. Теплицкого у своего дома, у голубятни, с любимой собакой Фоксом, а также членов его семьи.

 

Воспоминания подготовлены к публикации заместителем директора ГБУ РК «Национальный архив Республики Карелия» И.Г. Петуховой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Фото:
1. Л.Я. Теплицкий с дочерьми Галли и Этель. [1930-е гг.]
2. Л.Я.Теплицкий возле голубятни у своего дома. [1965 г.]
3. Жена Л.Я. Теплицкого Надежда Александровна. [1965 г.]
4, 5, 6. Л.Я. Теплицкий на прогулке с собакой. [1965 г.]
7. Л.Я. Теплицкий на крыльце своего дома. [1965 г.]