Бордановский Владимир Леонтьевич родился в 1937 году в деревне Старый Двор Октябрьского района Полесской области (сейчас - Гомельская область, Республика Беларусь).
Малолетний узник концлагеря «Озаричи», ветеран труда, директор петрозаводского Музея жертв фашизма им. М. Кольбе.

«22 июня началась война. Ужасная весть быстро докатилась и до нашей глубинки. Примерно через месяц появились первые карательные отряды, которые устанавливали вместе с полицаями и предателями свою власть. Сопротивление им было оказывать некому, в деревнях остались старики, женщины, дети. При появлении карательных отрядов все пытались спрятаться, убегали в лес, кто не мог бежать, прятались в землянках. Меня с братом Александром, как самых маленьких, спрятали в подполье, сверху закидав каким-то хламьем. Этот дом принадлежал коммунисту, и местные полицаи решили его сжечь. Но произошло невероятное. Дом был построен из сырых бревен, да еще пошел сильный дождь. Сгорела только соломенная кровля, и мы с братом чудом остались живы.

Всем, кто не успел спрятаться, устраивали допросы и пытки с пристрастием. Одних из первых расстреляли родителей моего отца. Дедушка с бабушкой не стали прятаться, не считали себя ни в чем виноватыми, надеялись на милость. Дедушку, отца мамы, повесили на перекладине над воротами и не разрешали снимать три дня. Такие ужасы пришлось пережить в первые месяцы войны! Фашисты отнимали скотину, птицу, еду. При малейшем сопротивлении расстреливали, не взирая на возраст.

В это время шла беспощадная партизанская борьба. С ростом сопротивления росли и людские жертвы. Озверевшие немцы жгли деревни вместе с людьми. Особенно это проявилось в конце 1943 года, когда Красная Армия подошла к реке Днепр. Партизанские отряды получили приказ соединиться с Красной Армией. Активизировались и фашисты, участились карательные экспедиции на партизанскую зону.

Мы с бабушкой уже жили в лесу в это время. Налеты немцев вытеснили нас из землянок в труднодоступных лесных массивах. Самый ужас и страх наводила авиация, когда вместе с бомбами сбрасывали пустые металлические бочки с множеством дырок. При падении они издавали такой свист, что многие не выдерживали и сходили с ума. От страха выходили из укрытий и сдавались в плен.

В один из таких карательных заходов, в окрестностях деревни Старый Двор нас собрали более ста человек и пешком погнали 15 км в соседнюю деревню Красную Слободу, где был лагерь. Он представлял собой колхозный амбар, обнесенный колючей проволокой с часовыми на вышках. Это был первый концлагерь, в котором оказались мы, три брата и наша бабушка (ей всего 45 лет было!). Когда фашисты загнали нас всех в амбар и закрыли ворота, то люди начали кричать, терять сознание, некоторые сходили с ума. Велик был страх, что амбар сейчас подожгут. Но этого не случилось, и на утро, когда открыли ворота, многие не узнавали друг друга. Все, даже еще совсем молодые, за ночь превратились в стариков и старух.

Каждый день устраивалась перекличка. Кормили баландой из полусгнившей свеклы. Люди мучились от дизентерии. Кто не выдерживал унижения и выражал возмущение, расстреливали без предупреждения.

Лагерь постоянно пополнялся новыми партиями пленных стариков, женщин и детей. Когда накопилось столько людей, что в амбаре даже стоя стало тесно, нас построили в шеренгу и отправили дальше под конвоем охраны с собаками. За день пути мы прошли более 25 км и оказались на железнодорожной станции Рабкор, где был пересыльный сортировочный лагерь. Там тех, кто помоложе и покрепче, погрузили в вагоны и отправили в неизвестном направлении (уже потом выяснилось, что увезли их на строительство оборонительных сооружений вдоль правого берега р. Днепр). Увезли и нашу бабушку. Мы, три брата, остались одни. Старшему Борису было 9 лет, среднему Александру — 7 лет, мне — 6 лет. Держались друг за друга и помогали друг другу.
После станции Рабкор было еще несколько промежуточных пересыльных лагерей в деревнях Гать, Ломовичи и др. Этот путь до концлагеря «Озаричи» растянулся на почти 100 км и стал для многих последним. Всех, кто обессилил и не мог дальше идти, расстреливали на месте. 37-летняя Ефросинья Забелова из поселка Веселый Жлобинского района в таком переходе потеряла троих детей. Малыши шли медленно, все время отставали и плакали. Охранник расстрелял их на глазах у матери. Дети — особая сторона Озарической трагедии. В числе узников их было около половины. Многие из них погибли.

Концлагерь «Озаричи» представлял собой ничем не оборудованную редколесную заболоченную территорию, обнесенную колючей проволокой. Подходы к лагерю были заминированы, вокруг стояли пулеметные вышки с охраной. Люди размещались прямо на земле. Запрещалось делать шалаши, разводить костры. Никаких построек не было. Людей ничем не кормили, воды не давали. За малейший протест — расстрел. Пили мы болотную воду.

Погодные условия в марте 1944 года оказались крайне неблагоприятными для узников. Морозы сменялись оттепелью, снег - дождем. Спасая себя и детей, снимали одежду с трупов.
Каждый день уносил тысячи человеческих жизней. Мертвых не хоронили. К началу марта 1944 года гитлеровцы согнали сюда более 50 тысяч людей. Это был лагерь смертников, которым немцы отгородились от наступающей Красной Армии. Также фашисты хотели заразить как можно больше пленных сыпным тифом и распространить эпидемию в передовых частях Красной Армии, кода они подойдут.

В середине марта 1944 года войска 65-ой армии I-го Белорусского фронта освободили из Озарического концлагеря 33 480 человек, из них 15 960 детей в возрасте до 13 лет. Последним пристанищем этот лагерь стал для более, чем 20 000 человек. Обессилевших узников выносили на носилках. Детей выносили на руках. Саперы вели пленных по узким проходам, расчищенным от мин.

Брат потом мне рассказывал, что после острых приступов малярии я уже не подавал признаков жизни. Меня взяли из его рук и без всяких гарантий на выживание направили в госпиталь. Смерть отступила. Мне крупно повезло, так как спасти удалось не всех освобожденных. Люди умирали в госпиталях, умирали, вернувшись домой.

Понадобились огромные усилия медиков, чтобы локализовать тиф, не дать ему распространиться в войсках и среди населения. Для ликвидации эпидемии Совнаркомом СССР было развернуто 11 военно-полевых госпиталей.

Преступления вермахта по отношению к гражданскому населению были оглашены на Нюрнбергском процессе. В январе 1946 года в Минске состоялся суд над виновными в гибели тысяч людей. Среди гитлеровских преступников был генерал-лейтенант Рихерт Иоганн Георг, командир 286-ой охранной, затем 35-ой пехотной дивизии. Следствие представило суду доказательства, что именно он был непосредственным организатором лагеря смерти для гражданского населения «Озаричи». Суд приговорил его к смертной казни.

Но смерть одного или всей верхушки гитлеровского окружения не может утешить или заглушить боль и страдания человека, семьи, целой деревни, города, боль всего народа.