ПРЕЗЕНТАЦИЯ

Такала Ирина Рейевна,
доцент, независимый исследователь,
кандидат исторических наук (г. Петрозаводск)

Scio me nihil scire. И снова об архивных изысканиях судеб финнов-иммигрантов в СССР (Аапо Хямяляйнен)

В современной отечественной историографии во многом продолжается традиция написания безликой социологизированной истории, которой присущи дегуманизация и деперсонализация исторических субъектов. У нас только начинается изучение уникального человеческого содержания истории в рамках её «персонального» варианта («новая биографическая история», «индивидуальная» или «персональная история»), хотя такой подход существенно расширяет предметное поле и возможности веками устоявшейся формы историко-биографических исследований в духе ЖЗЛ.

В докладах на двух предыдущих конференциях (2022, 2023) я начала разговор о трудностях, которые испытывает исследователь, обращаясь к таким темам как биографии иммигрантов, каковыми были красные финны в России, или тех людей, которые стали жертвами сталинского террора и о которых советская историография долгое время либо умалчивала, либо тиражировала неверные данные.

На примере судеб красных финнов Вяйнё Такала и Ээро Хаапалайнена ещё раз была продемонстрирована общеизвестная истина: очень многое в биографии эмигранта мы не сможем понять, объяснить, просто достаточно полно восстановить историю жизни человека «второго плана» без использования а) документов из архивов как страны пребывания, так и страны исхода, а иногда и нескольких стран; б) материалов прессы разных государств; в) воспоминаний родственников и современников с тщательной верификацией такого рода материалов.

Но даже при возможности использования хранилищ разных архивов и многих опубликованных источников, не всегда получается восстановить полную биографию, тем более объяснить крутые повороты в жизни эмигранта, мотивацию его поступков, степень адаптации к новому обществу.

В данном докладе хотелось бы подробнее остановиться на анализе партийных документов финнов-иммигрантов, степени их полноты и достоверности для изучения личности человека.

Об особенностях партийных учётных документов

Документы из партийных фондов ВКП(б)/КПСС являются уникальным и порой единственным источником персональной информации о человеке. О лицах не состоявших в партии мы такими сведениями располагаем далеко не всегда.

Система единого партийного контроля окончательно сложилась к 1936 году. Во время обмена партийных документов 1927 года (новые образцы партбилетов были изготовлены на сорока языках) впервые были введены отчётные карточки, которые после заполнения и вручения партийных билетов высылались в ЦК ВКП(б), где хранились постоянно по порядковым номерам. Вместо личного дела коммуниста была введена единая по форме и содержанию учётная карточка, обновлённая во время обмена 1936 года. Понятие «карточка» весьма условно, поскольку это, скорее, анкета со сведениями о жизненном пути человека, начиная от года и места рождения, информации об образовании и заканчивая этапами трудовой биографии партийца, включая его награды. Составлялась такая карточка первичной партийной организацией по месту работы, при переезде коммуниста на другое место жительства учётная карточка пересылались из райкома или горкома в другой партийный комитет без выдачи на руки. Заполнялись партдокументы специальными чернилами и специальной мастикой, на все документы наклеивались фотографии¹.

Была и упрощённая версия учётной карточки – регистрационный бланк члена или кандидата партии – двухстраничная анкета, в которой указывались основные сведения о человеке, вехи его трудового пути, информация о наградах, партвзысканиях, участии в других партиях и оппозиции.

Личные дела членов партии, хранящиеся в областных архивах, могут быть различных видов: личные дела по приёму в партию, по учёту руководящих кадров (номенклатурные), персональные, дисциплинарные и т. д. Каждой разновидности личных дел присущ свой определённый набор документов, строго регламентировавшийся инструкциями ЦК. Обязательной частью основного вида личных дел являлась написанная лично автобиография, анкета или листок по учёту кадров (личный листок номенклатурного работника).

К сожалению, далеко не все учётные партийные документы отложились в личных делах репрессированных коммунистов-иммигрантов, хранящихся в Национальном архиве Республики Карелия. Возможно какие-то материалы (по крайней мере отчётные карточки) сохранились в РГАНИ в архивном фонде № 90, в четвертой описи которого сосредоточены так называемые «спецдела»: списки партийных документов образца 1936 года, поступивших для погашения в ЦК в 1930–1950-е годы после изъятия у коммунистов, арестованных органами НКВД². Может быть что-то можно отыскать в РГАСПИ (например: Ф. 17. Оп. 100 – личные дела руководящих работников номенклатуры ЦК, 267 472 ед. хр., 1920–1956 гг.).

Однако в какой степени эти документы раскрывают истинную систему ценностей и жизненных принципов человека, т. е. личность коммуниста? Можно ли судить по ним о способностях, характере, складе ума, психике, мотивации? Представляется, что вряд ли, или отчасти косвенно по послужному списку и по причинам полученных партвзысканий. У финнов-иммигрантов, например, это почти всегда было бытовое пьянство. Но означает ли это что все красные финны были горькими пьяницами? И каковы были причины столь массового девиантного поведения?

Действительно, партийные взыскания и выговоры за пьянство в 1920-е гг. имели очень многие финские коммунисты, однако до исключения из партии дело, как правило, не доходило. Лишь в редких случаях, как это произошло, например, с бывшим главкомом финляндской Красной гвардии Ээро Хаапалайненом, выпивка, точнее её последствия (провальная командировка по линии Коминтерна в Германию), становились причиной исключения³. В этом плане документы партийного контроля весьма информативны: тщательно отслеживалось поведение как рядовых партийцев, так и высших номенклатурных работников⁴. Интересно, что с большинства из этих людей партвзыскания были сняты во время чисток первой половины 1930-х гг. Среди партийцев других национальностей, прежде всего русских, доля исключённых за пьянство была значительно выше⁵. Что касается финнов, то их бытовое пьянство можно расценить как одну из форм социальной девиации, свидетельствующей о потере идеалов, нараставшем отчаянии и желании отвлечься от неожиданно тяжёлой и не очень понятной действительности.

Личную жизнь человека партийные документы практически никак не освещают. Одним из важнейших социальных институтов общества является семья, однако как раз эта существенная составляющая человеческой жизни, судя по описанным документам, мало занимала партию и государство. Точнее, очень важным для продвижения по карьерной лестнице в «государстве диктатуры пролетариата» было социальное происхождение человека, семья же самого коммуниста не представлялась ценностью в условиях «ковки нового человека». В социальной политике большевиков с 1920-х гг. превалировала мысль о том, что новый человек – это, прежде всего, передовой общественник и гражданин, для которого интересы коллектива и родины всегда должны быть выше личных. Согласно Кодексу о браке и семье 1926 г. любое постоянное совместное проживание, зарегистрированное или нет, считалось семьёй⁶. По мнению главных идеологов семейной политики, таких как А.М. Коллонтай, «семья, воспитывая и утверждая эгоизм, ослабляет скрепы коллектива и затрудняет строительство коммунизма», а потому должна скоро отмереть⁷. По сути проводилась политика ликвидации института семьи.

В соответствии с этими представлениями создавалась и партийная документация. Отчётные карточки были предельно краткими, в учётных карточках образца 1926 г. из 19 пунктов не было ни одного вопроса о семейном положении, в регистрационном бланке лишь запрашивалось занятие родителей до и после 1917 г. Пункт о семейном положении и составе семьи был только в Личном листке номенклатурного работника, ответить на него нужно было очень коротко.

Что касается т. н. эго-документов (автобиографии, объяснительные записки и т. п.), то они сохранились далеко не во всех партийных делах и тоже не особо раскрывают личностные характеристики. Всегда следует помнить, что умение писать правильную, подлинно советскую и большевистскую автобиографию было важнейшим навыком члена ВКП(б). В случае с финнами-иммигрантами приходится учитывать и то, что писались многие из этих документов не на родном языке, либо вовсе представлены в чьём-то переводе. В автобиографиях они предпочитали рассказывать лишь о своих революционных заслугах, опуская сведения о семье, заграничных родственниках и вообще о финляндском периоде жизни. Впрочем, это были законы жанра обусловленные законами времени.

Однако семья, помимо основных своих функций (репродуктивная, хозяйственно-экономическая, воспитательная), имела и очень важное значение для духовного и эмоционального состояния её членов.

Понимание, поддержка близких людей, получение психологической защиты, эмоциональная стабилизация становятся ещё важнее в условиях эмиграции, когда теряются межпоколенческие связи, людям приходится адаптироваться в чужом обществе, преодолевая языковой барьер и разницу менталитетов. Многие финны приехали в СССР с семьями, но многие строили новые брачные отношения уже здесь.

Партийные документы не дают нам ответов на вопросы как складывались эти семьи, какими были в них взаимоотношения, как там воспитывали детей, в какой степени новая семья способствовала социальной интеграции иммигранта?

Всё это приходится искать в других источниках, которые тоже весьма скудны или вовсе отсутствуют. Я уже отмечала в прошлом докладе, что сведений о личной жизни и семьях иммигрантов сохранилось очень мало. Атмосфера страха, царившая среди финнов Карелии конца 1930-х гг., заставляла родственников репрессированных уничтожать их личные письма, дневники, фотографии, окончательно рвать отношения с зарубежной роднёй. Долгие годы судьба арестованных членов семьи оставалась неизвестной и о них предпочитали публично не вспоминать. Со сменой поколений биографии всё больше фрагментировались, а табуирование на государственном уровне их имён на десятилетия вычеркнули этих людей из нашей исторической памяти.

Многое сегодня уже просто не восстановить. Попробую проиллюстрировать всё вышесказанное на примере судьбы ещё одного красного финна – Аапо Хямяляйнена. В отличие от героев моих прошлых докладов он не оставил никакого творческого наследия, которое помогло бы понять этого человека. Восстанавливать биографию и личностные черты приходится по зафиксированным в документах достижениям и проступкам, сообщениям прессы и фрагментарным воспоминаниям родственников и друзей. Мы даже не знаем как выглядел этот человек – до сих пор не найдено ни одной его фотографии.

Что мы узнаём о нём из партийных документов?

В личном деле сохранилось лишь пара более или менее информативных источника – Личный листок номенклатурного работника 1931 г. (без фотографии) и характеристика Хямяляйнена 1932–1933 гг. (датировано по содержанию)⁸. В документах партийного контроля отложились сведения о его взысканиях за бытовое пьянство⁹. Все материалы относятся к 1924–1937 гг., имя везде пишется по-разному: Абель, Апо, Аапо, Аго, чаще всего Або.

Портрет получается крайне невнятным. Выходец из бедняцкой семьи с низшим образованием и опытом работы в торговле (приказчик), член СДПФ с 1914 г. служивший в финляндской Красной гвардии в 1918 г. в 35-летнем возрасте попадает в советскую Россию и вступает в ВКП(б). После службы добровольцем в финском полку в 1920 г. направлен в Петрозаводск, а в 1922 г. в с. Ухта, где делает карьеру от уездного фининспектора до зам. директора карельской конторы Инснаба в 1932 г. и уполномоченного Наркомата внутренней торговли в Калевальском районе до 1937 года. Русским языком владеет слабо. В 1924–29 гг. получает целый ряд партвзысканий за пьянство от замечания и штрафа в 10 рублей до строгого выговора. Несмотря на это в начале 1930-х гг. характеризуется как энергичный, настойчивый, справляющийся с работой и достойный повышения человек. Единственный недостаток – «частичные выпивки», но они не влияют на работу и изживаются.

Последние сведения о Хямяляйнене в партдокументах относятся к 1937 г.: снят с работы и 2 октября 1937 решением бюро Калевальского райкома (протокол № 12) исключён из рядов ВКП(б) как скрывший «свою связь с котирантовской группировкой и шпионом Поккинен», а также как «систематически пьянствующий»¹⁰. Дальнейшая его судьба остаётся неизвестной. О семье во всех документах упоминается лишь дважды: 1926 г. – на иждивении 4 человека, 1931 г. – женат, трое детей.

Естественно возникает масса вопросов. Почему преуспевающий старший приказчик крупного Акционерного общества приходит в рабочее движение, в СДПФ, Красную гвардию и становится коммунистом? Что он делал во время гражданской войны в Финляндии и как оказался в России на фронтах другой гражданской войны? Как попал в Ухту и какова была его судьба после 1937 г.? Наконец, что это был за человек, чем увлекался, как проводил досуг? И что означают туманные фразы о семье: «женат, трое детей»? Какова была их судьба?

Я постаралась ответить на эти вопросы и восстановить биографию Аапо Хямяляйнена, заполняя лакуны партийных документов при помощи других источников и интерпретативного метода. Прояснить удалось далеко не всё, проблемы с поиском и верификацией источников, а также с доступом к ним остаются. Надеюсь всё же, что при помощи этой реконструкции я смогла хоть отчасти расширить схематичные рамки облика типичного советского партийца и воссоздать портрет живого человека той переломной эпохи.

Судьба человека: Аапо Хямяляйнен

Армас Аапо Хямяляйнен родился 2 января 1883 г. в приходе Леппявирта (Северное Саво) в бедняцкой семье вторым из четверых детей. Отец Матти Вилхо Хямяляйнен был каменщиком, умер, когда Аапо было четыре года. Мать Анна Мария (ур. Лайтила) батрачила, потом снова вышла замуж за Петтера Ёхана Хокканена.

Окончив народную школу, Аапо с 14 лет работал – сначала батраком в Леппявирта, затем, перебравшись в Хамина, приказчиком в магазине. После окончания в Хельсинки годичных Коммерческих курсов (1905–1906) становится заведующим частного магазина.

В 1908 г. Хямяляйнен переезжает в Котку, получает место старшего приказчика и женится на профессиональной актрисе Алине (Алли) Матильде Силандер. Она родилась в Хельсинки 19 августа 1884 г. в семье мужских портных Йосеппи и Вильхельмиины Саловаара (Силандер) и окончила театральную школу при Национальном театре Финляндии. В семье рождаются дети: 1910 г. Ирья Теллерво, 1913 – Аапо Илмари и 1916 – Юрьё Аатами, профессиональная карьера отца семейства идёт в гору. Одновременно он с увлечением режиссирует спектакли, сам играет и поёт в Рабочем театре Котки основанном в 1908 г., на сцене которого тесно сотрудничали профессионалы и любители. Мы не знаем, что привело успешного старшего приказчика акционерного общества железнодорожной оптово-розничной торговли в рабочее движение, но по всей вероятности это происходит под влиянием общения с товарищами по сцене.

Рабочие театры и любительские театральные коллективы возникавшие повсеместно в Финляндии в начале 20 в. были не только культурным, но и социальным явлением, они имели особый статус, отличающийся от большинства других стран, олицетворяя собой стремление к лучшему человеку и лучшему миру¹¹. Живой театр рабочего класса требовал обновления концепций труда и работающего населения, критически разбирал вопросы равенства и средств к существованию, отстаивал право трудящихся на участие в общественной, политической и культурной жизни. Рабочий театр мыслился как культура принадлежащая каждому и трибуна для провозглашения идей социального равенства и справедливости. Неотъемлемой частью таких театров были музыкальные постановки – мюзиклы, оперетты, оперы.

В 1914 г. Хямяляйнен вступает в Социал-демократическую партию Финляндии, а осенью 1917 г. в Красную гвардию. Он тогда получил место заведующего кооперативом в Суурсаари (Гогланд) и возглавил на острове рабочий отряд.

В финляндских событиях 1918 г. Хямяляйнен, по всей вероятности, принял активное участие, хотя сведений об этом сохранилось очень мало. Это странно, поскольку он был близким другом главнокомандующего Красной гвардии и его называли «адъютантом» Ээро Хаапалайнена. Однако его имя крайне редко упоминается в исторических исследованиях. Некоторую информацию о деятельности Хямяляйнена в 1918 г. можно отыскать в архиве Центральной сыскной полиции Финляндии (Etsivä keskuspoliisi, сокр. EK)¹², а также в воспоминаниях и автобиографиях красногвардейцев, в том числе и его самого, записанных в первой половине 1930-х гг. и хранящихся в архиве Карельского научного центра РАН¹³.

С февраля (по другим сведениям с марта) 1918 г. Аапо Хямяляйнен был секретарём департамента внутренних дел (по другим сведениям военного департамента) Совета Народных уполномоченных – революционного правительства красных финнов. В принципе эти данные согласуются, если учесть, что до марта Ээро Хаапалайнен был уполномоченным по внутренним делам, а с начала марта возглавил военный департамент. Вероятно Хямяляйнен всюду следовал за своим другом.

Хаапалайнен хотел усилить красную гвардию отрядами финнов Петрозаводска, где в марте 1918 г. оказалось уже много финских красногвардейцев, бежавших из центральной Финляндии, занятой к тому времени войсками белых. Предполагалось, что эти отряды могли бы пойти с востока на Сортавалу, а затем на Выборг. Для реализации этой идеи он 25 марта 1918 г.  отправил в Россию своего адъютанта Аапо Хямяляйнена, питерского финна-большевика Юкку Хейкконена и Калле Туоминена (тоже бывший приказчик из Леппявирта). На следующий день тройка получила в Петербурге от секретаря большевистского ЦК Елены Стасовой разрешение действовать и отправилась в Петрозаводск под видом представителей Финского комитета по делам беженцев. Наступление белофинских добровольческих отрядов на севере Карелии изменило эти планы и отряд финских красногвардейцев в 150 человек под руководством Аапо Хямяляйнена из Петрозаводска вместо Сортавалы отправился в Кемь, приняв участие в сражениях за Беломорскую Карелию.

По всей видимости в Финляндию он больше не возвращался. С июля 1918 г. по август 1920 г. Хямяляйнен служил интендантом и квартирмейстером в 164-м финском стрелковом полку, сформированном в мае 1918 г. в основном из финских красногвардейцев, эмигрировавших в Карелию после окончания гражданской войны в Финляндии (больше известен как 6-й финский стрелковый полк, в который был переименован в августе 1919 г.). В октябре 1918 г. вступил в ВКП(б).

Карьера военного похоже не слишком прельщала Аапо Хямяляйнена, поскольку поступив в Военно-хозяйственную академию РККА в 1920 г. он быстро покинул её и вернулся в Карелию. Два года работал в Петрозаводске: финансист счётного комитета, заведующий финским отделом политпросвета, заведующий художественной частью комитета народного образования Карельской трудовой коммуны. Очевидно выполняя партийные поручения, Хямяляйнен участвовал в подавлении Кронштадтского и Карельского восстаний 1921–1922 гг., проводил партийные чистки в возвращённых России по Тартускому миру Поросозере и Реболах. С января по май 1922 года входил в состав военного трибунала карельских частей Красной Армии, который по словам самого Хямяляйнена «выносил приговоры и бандитам, и своим».

Затем он был направлен в Ухту, где год проработал уездным фининспектором, а затем восемь лет (1923–1931) заведовал торговой частью Ухтинского райпотребсоюза, был членом его правления и председателем.

Организация кооперативной торговли была жизненно необходима жителям северных уездов КТК, разорённых гражданской войной, оторванных от центра не только географически, но и отсутствием дорог. Ухтинский кооператив, созданный весной 1922 г., был единственным магазином во всём уезде, снабжение его товарами было делом государственной важности, которое внимательно отслеживалось республиканской прессой. Кооператив торговал продуктами питания, одеждой, скобяными изделиями и другими нужными товарами (табак, спички, мыло, керосин), закупал у населения все виды шкур лесных зверей (медведя, волка, лисы, белки, зайца, куницы, выдры) и домашнего скота (овечьи, оленьи, конские), а также шерсть, перья, масло и дичь¹⁴.

Самой большой проблемой было бездорожье. Постройка шоссейной дороги Кемь-Ухта была начата ещё в 1920 г. однако завершено было строительство этого грунтового тракта протяжённостью в 183 км лишь в 1929 г. Доставка товаров осуществлялась летом на лодках по порожистым рекам и озёрам, зимой их перевозили на лошадях и оленях санными обозами. Судя по газетным сообщениям уже зимой 1923–1924 гг. райпотребсоюз наладил эти перевозки – обозы с товарами отправлялись из Кеми почти каждый день и благодаря «энергичным действиям нового опытного руководителя товарища Аапо Хямяляйнена» кооператив мог запастись всем необходимым на период межсезонного бездорожья¹⁵. Постепенно сеть магазинов была распространена по всему уезду.

Следует отметить, что в Ухтинском уезде в середине 1920-х гг. проживало 20% всех финских политэмигрантов, осевших в республике, 71% из них в самой Ухте¹⁶. Занимая ведущие должности в партийном и советском аппаратах уезда финны возглавили его восстановление после военной разрухи. Их успехи были отмечены в статье Эдварда Гюллинга, посвящённой пятилетию окончания гражданской войны в Карелии: «Ухта, которая раньше была отдалённым, захолустным местечком, является в настоящее время культурным центром с электрическим освещением, больницами, школой крестьянской молодёжи, детдомами, пароходным сообщением и пр. В бездорожной ранее глуши Карелии строятся новые дороги. Население живёт в безусловно лучших условиях, чем раньше»¹⁷.

Ухта действительно очень быстро превращалась в экономический и культурный центр северной Карелии. В 1922 г. финны организовали там первую сельскохозяйственную коммуну «Pohjan pojat» («Сыны Севера»)¹⁸. В 1924 г. была пущена временная паровая электростанция. Электросети протянулись на 10,5 километров, передавая ток в дома жителей Ухты, а также на построенные при станции лесопилку, слесарную и столярную мастерские, кузницу, молотилку и электронасос. Освещались и улицы села. Электричество впервые «осветило северную глушь», как выразился председатель Ухтинского уездного исполкома Вернер Форстен, и дало возможность построить ряд небольших предприятий местной промышленности¹⁹. В 1927 году на реке Ухта была построена первая в Карелии сельская ГЭС мощностью 90 киловатт. Было налажено сообщение по озеру Куйтто на паровом катере «Punikki»²⁰.

В культурной жизни ухтинцы тоже опережали другие карельские районы. Есть такая шутка, что там, где собираются вместе два финна, обязательно будет самодеятельный кружок. Финны, составляя треть населения Ухтинского сельсовета (32% в 1926 г и 36% в 1933²¹), стали организаторами многочисленных творческих коллективов в крае. Многие из них ещё в Финляндии имели опыт организации культурных мероприятий и театральных постановок, т. е. обладали художественными навыками, дефицит которых остро ощущался в Карелии. В 1922 г. в Ухте было создано литературное объединение под руководством директора сельскохозяйственной школы Арви Пакаринена (литературный псевдоним Арви Нумми), куда вошли и карелы Николай Яккола, Ристо Богданов, Ииво Никутьев. Они стали выпускать первый финноязычный (рукописный) журнал Карелии «Nuori raataja» («Молодой труженик»)²². Тогда же там появился и первый в Карелии народный театр со своим оркестром.

Аапо Хямяляйнен с его увлечением театром не мог остаться в стороне. Ещё будучи в Петрозаводске он стал одним из основателей финноязычного театра Карелии.

В марте 1921 г. при финской секции Карполитпросвета был создан так называемый Карельский театр – национальная любительская труппа, состоявшая из финских иммигрантов, профессионалов и любителей. Художественным руководителем коллектива был назначен Виктор Линден, бывший актёр и режиссёр народных театров Финляндии, в руководство (коллегию) вошли также имевшие опыт любительских постановок Аапо Хямяляйнен и его будущий зять Вяйнё Такала²³. Первоначально театр создавался как передвижной и был ориентирован не только на городское, но и сельское население, культурный уровень которого предстояло повышать. Весной 1921 г. труппа выехала на гастроли в северные волости Карелии. Выступления в населённых пунктах по пути из Кеми в Ухту скорее походили на концерты агитбригад – в программе были декламация, куплеты, скетчи и две небольшие одноактные постановки: «У летнего костра» («Juhannustulilla») финского драматурга и поэта Ларин-Кюости (Карл Густав Ларсон) и «В эпоху перемен» («Murroskautena») Вяйнё Такала²⁴. Однако эта поездка стала толчком к образованию в Ухте своего театра.

Приехав в Ухту Аапо Хямяляйнен активно включился в её культурную жизнь: он участвовал в театральных постановках, подготовке концертов и рабочих праздников, был хормейстером в клубе, играл со своим сыном Илмари в духовом оркестре. Первые свои актёрские шаги сделала в Ухте и дочь Ирья.

История семьи Хямяляйнен требует отдельного рассказа.

Его семья – жена и трое детей – бежала из Котки за несколько дней до взятия города белыми (город сдался 4 мая 1918 г.) и вместе с другими семьями красных, спасавшимися от белого террора, была переправлена из Выборга в Петроград. Для приёма финских беженцев городе Буй Вологодской губернии был создан тогда специальный пункт временного размещения эмигрантов, трудоспособные люди находились на эвакопункте по нескольку дней, а инвалиды, старики и женщины с детьми жили там дольше. Это была огромная масса людей (в середине мая на эвакопункте в Буе находилось около 3,3 тыс. человек²⁵), которых надо было обеспечить всем необходимым. Семья Хямяляйнена оказалась в Буе в начале мая. Алли Хямяляйнен, прожив с тремя детьми пару недель в холодном и голодном бараке, не имея никаких известий от мужа, воевавшего где-то на севере Карелии, не выдержала и вернулась в Петроград, а оттуда в Финляндию. Аапо Хямяляйнен остался в России один.

Пытаясь прокормить детей Алли семь лет работала в разных театрах Финляндии, все время переезжая с места на место. По всей видимости она приторговывала поддельными театральными билетами, поскольку в марте 1925 г. была арестована и приговорена за регулярную и продолжительную подделку государственных билетов на зрелищные мероприятия к восьми месяцам лишения свободы с пребыванием в центральной тюрьме Хямеенлинна²⁶. Детей, оставшихся одних (старшей дочери Ирье было 15 лет), переправили через «окно» на границе к отцу в Ухту. Теперь уже Алли осталась в Финляндии одна. Увидеть дочь и младшего сына она смогла только в 1960-е гг., когда по вызову дочери переехала в Петрозаводск. Ей даже сумели организовать советское гражданство, но привыкнуть к жизни в СССР Алли так и не смогла и вернулась в Финляндию. Умерла в доме престарелых Хювинкяя в 1968 г.

В 1925 г. Аапо Хямяляйнен женился на местной учительнице Евгении Ивановне (ур. Лесонен), которая впоследствии стала известной карельской сказительницей Йоуки Хямяляйнен (1882–1959). Её биография известна гораздо лучше, однако и в ней есть масса неточностей и умалчиваний. Даже год рождения в публикациях путают, хотя есть доступные автобиографии на сайте ИЯЛИ²⁷. Первый муж Евгении был убит белофиннами в 1918 г., дети умерли в младенчестве и теперь она взяла на себя заботы о детях Аапо.

Старшая дочь Ирья, окончив сельскохозяйственную школу, уехала в Петрозаводск учиться в финском педагогическом техникуме, где познакомилась со своим будущим мужем – преподавателем техникума Вяйнё Такала. В 1931 г. у пары родился сын Рейё, а в 1932 г. Ирья Такала вошла в состав первой труппы только что открывшегося финского национального театра Карелии. Старший сын Аапо – Илмари, по всей видимости, был талантливым музыкантом, но он погиб в молодости и Йоуки Хямяляйнен растила младшего Юрьё²⁸, а потом и внука Рейё, который много позже посвятит ей свои стихи²⁹.

В начале 1930-х гг. Хямяляйнен работал в Петрозаводске (1931–1933 – председатель правления Лесной секции Карпотребсоюза, зам. директора Карельской конторы Инснаба), потом вернулся в Ухту в качестве уполномоченного Наркомата внутренней торговли³⁰. В газетах периодически появлялась информация о его работе и о продолжавшихся трудностях в снабжении отдалённого калевальского края продуктами и другими товарами³¹. Судя по всему, он активно участвовал в партийной жизни района³² и в целом вполне адаптировался в новой жизни. В 1936 г. все прошлые партвзыскания были с него сняты. Надо полагать, что и культурная жизнь Ухты Аапо Хямяляйнена по-прежнему увлекала, но сведений об этом периоде его жизни совсем мало и уже вряд ли удастся как-то их дополнить³³. Йоуки Хямяляйнен в автобиографии упоминала, что это был хороший, всеми уважаемый человек. Её фразу о том, что дети учились хорошо и выросли настоящими советскими людьми, можно расценивать не только как дань времени, но и как свидетельство спокойной, мирной семейной жизни в первой половине 1930-х гг. После ареста мужа она о нём ничего не знала.

Здесь следует напомнить, что Центральная сыскная полиция Финляндии (ЕК) старалась отслеживать судьбы красных финнов в СССР с целью выявления нелегальной деятельности ФКП в стране. О репрессиях 1930-х гг. в Финляндии знали, в документах ЕК информация об арестах финнов появляется практически сразу, правда никто не мог представить себе масштабы гонений. Во время войны сведения о финнах в СССР продолжала собирать преемница ЕК – Валпо (Valtiollinen poliisi – государственная полиция, сокр. Valpo I), теперь для выявления среди них советских шпионов (допросы жителей оккупированных территорий). Вероятно, что в архиве ЕК- Valpo можно будет отыскать дополнительную информацию и о последних годах жизни Аапо Хямяляйнена. Например, там сохранились две почтовые карточки, отправленные из Финляндии Алиной Хямяляйнен начальникам милиций Ухты и Петрозаводска 15 января 1936 г. Она разыскивала своих внезапно замолчавших («Я написала, как минимум 8 писем, но не получила никакого ответа») родственников – бывшего мужа Аапо и дочь Ирью с семьёй и наивно просила сообщить, куда они уехали или переведены.

В 1936 г. Аапо Хямяляйнен и его зять Вяйнё Такала ещё были на свободе, но переписка с финляндской роднёй была резко прервана. О последних месяцах жизни репрессированных финнов мы узнаём из дел, хранящихся в архиве УФСБ по РК.

Аапо Хямяляйнен был арестован в Ухте в половине второго ночи 9 декабря 1937 г. Интересны в этой связи датировки отложившихся в деле документов³⁴:

Ордер на арест и обыск – 9.12.37, 1:30.

Протокол обыска и изъятия – 8.12.37 (?): изъяты паспорт, профсоюзный билет, бритва, нож, деньги, папка разных документов и «27 штук финских книг».

Анкета арестованного – 9.12.37.

Постановление об избрании меры пресечения и предъявление обвинения – 9.12.37: финперебежчик (?), обвиняется по статье 58–10, содержание под стражей в Кемской тюрьме. На подпись постановление предъявили Хямяляйнену 14 декабря.

Протокол допроса – 10.12.37 (единственный, каждый лист подписан обвиняемым). Суть обвинений: знаком с Отто Таннером³⁵ и его дочерью Айли Каллио, проживающей в Финляндии. Во время её приездов к отцу в 1929 и 1932 гг. снабжал её стратегической информацией. Признал, что вёл шпионскую деятельность в пользу Финляндии, завербован Отто Таннером в конце 1925 г. Сам завербовал в середине 1936 г. бывшего инспектора районного отделения НКВнуторга Эйнара Илмонена³⁶ и сторожа Лахтозерского лесопункта Александра Тийпана³⁷.

Представление для альбома – без точной даты («декабрь 1937»): «Отнести к первой категории. Тенисон, Михайлович».

По постановлению Комиссии НКВД и прокурора СССР («двойка») от 7 января 1938 г. Аапо Хямяляйнен был расстрелян 6 марта 1938 в 02 часа на ст. Медвежья гора. В альбомной справке и постановлении статья 58–10 (контрреволюционная пропаганда) была заменена на ст. 58–6 – шпионаж. Реабилитирован Военным трибуналом Одесского военного округа 20 сентября 1957 г.

Семья о гибели Аапо Хямяляйнена узнала лишь тогда, в 1957, из реабилитационной справки. Свидетельство с истинной причиной смерти «расстрел» дочь получила только в 1992 году.

________________________________________________________________________________
1. Карягина Л.В. Информационное пространство учётных партийных документов и возможности его использования (по материалам РГАНИ) // Делопроизводство. 2012. № 1. Электронный ресурс. URL: https://www.top-personal.ru/officeworkissue.html?195 (дата обращения 8.08.2024).
2. Там же.
3. Такала И.Р. К вопросу о возможностях биографики: Жизнь и смерть Ээро Хаапалайнена // Альманах североевропейских и балтийских исследований. 2023. Вып. 8. Электронный ресурс. URL: https://nbsr.petrsu.ru/journal/article.php?id=2607 (дата обращения 18.09.2024).
4. Подробнее см.: Такала И.Р. «Веселие Руси». История алкогольной проблемы в России. СПб.: Издательство «Журнал Нева», 2002. С. 232–237.
5. Например: НА РК. Ф. 16. Оп.1. Д. 978, 980, 984, 992, 993 и др.
6. См.: Полянский П.Л. Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР 1926 года. История и характеристика. Текст. Постатейные материалы. М.: Норма, 2022.
7. Коллонтай А.М. Тезисы о коммунистической морали в области брачных отношений // Коммунистка. 1921. № 12–13. С. 29.
8. НА РК. Ф. П-3. Оп. 6. Д. 12005. Л. 10–11, 14. Та же характеристика есть и в Д. 12773. Л. 54.
9. НА РК. Ф. П-16. Оп. 1. Д. 401, 802, 904 и др.
10. НА РК. Ф. П-35. Оп. 1. Д. 486. Л. 46. О так называемой «котирантовской группировке» см.: Такала И.Р. Финны в Карелии и в России: История возникновения и гибели диаспоры. СПб.: Издательство «Журнал Нева», 2002. С. 75. О «шпионе Поккинене» пока никаких сведений найти не удалось. В книге Мирко Харьюла (Harjula M. Suomalaiset Venäjän sisällissodassa 1917–1922. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 2006. S. 275) упоминается красный курсант Поккинен Н., погибший при обороне Петрограда в октябре 1919 г. Как установили реабилитирующие органы 1950–60-х гг., в следственных делах репрессированных в годы Большого террора массово присутствуют никогда не существовавшие шпионы с вымышленными именами. Иногда эти имена заимствовали у реальных людей. Представляется, что история со «шпионом Поккиненом» может быть аналогична случаю с Ялмари Котиранта, который фантазией следователей органов безопасности был превращён из подпольщика КПФ в главу троцкистской шпионской организации в Ухте. Впрочем, похоже, что причины исключения Хямяляйнена из партии были сформулированы исключительно властями Калевальского района, использовавшими наработки ГПУ конца 1920-х гг. В его следственном деле 1937 г. в качестве «шпионов» фигурируют уже совсем другие люди.
11. См.: Seppälä M-O. Parempi ihminen parempi maailma – Suomalaisen työväenteatterin päättymätön tarina. Tampere: Vastapaino, 2020.
12. Kansallisarkisto, Helsinki. Etsivän keskuspoliisin – Valtiollisen poliisin (I) arkisto. Личного дела Хямяляйнена в архиве ЕК, похоже, нет, но судя по исследованиям Мирко Харьюла, сведения о нём можно отыскать в делах других красногвардейцев, а также в протоколах допросов участников событий (Harjula M. Suomalaiset Venäjän sisällissodassa 1917–1922. S. 44, 56).
13. Архив КарНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 17. Д. 373 Аапо Хямяляйнен; Д. 351 Юкка Хейкконен и др. Копии автобиографий финских красногвардейцев, собранных Ээро Хаапалайненом в период его руководства историко-революционной секцией КНИИ, есть и в Национальном архиве Финляндии.
14. Karjalan Kommuuni. 1922. 19. syyskuuta.
15. Punainen Karjala. 1924. 22. tammikuuta. См. также: Vaara P. Punainen Uhtua – Karjalan kapinasta Stalinin vainoihin Helsinki: Karjalan Sivistysseura, 2024. S. 96–97.
16. Подсчитано по: Список населённых мест Карельской АССР. Петрозаводск: Изд. Статуправления АКССР, 1928. С.4-15.
17. Гюллинг Э. К пятилетию ликвидации бело-карельского восстания // Карело-Мурманский край. 1927. № 2. С. 5.
18. Не очень понятно, почему красные финны так назвали свою коммуну, если вспомнить, что аналогичное название – Pohjan pojat – носил полк белых финских добровольцев, участвовавших в Эстонской освободительной войне в 1918–1919 гг. При поиске наименования своего полка они опирались на знаменитый «Военный марш» А. Оксанена (Карла Августа Алквиста), который в свою очередь использовал в стихах («Hakkaa päälle, pohjan poika!») боевой клич финских лёгких кавалеристов периода Тридцатилетней войны («Hakkaa päälle!» – «Бей их!», отсюда название Hakkapeliitta). Оксанен смело расширял своё национальное чувство до «великой или объединённой Финляндии» с границами от Ботнического залива до Онежского озера и от долины Аурайоки до Белого моря. Красные финны не могли этого не знать – в Финляндии конца 19 – начала 20 вв. слова марша, поднимавшего национальный дух, учили в школах и пела вся страна. Возможно это был своеобразный мирный трудовой ответ егерям, или просто они так выражали свою любовь к северному краю и «красный» патриотизм.
19. Усачёва Е. Господин товарищ Моберг // НА РК. Публикации. Электронный ресурс. URL: http://www.rkna.ru/index.php/component/content/article/608-deyatelnost/publikatsionnaya-deyatelnost/stati-publikatsii/2017-g/2172-gospodin-tovarishch-moberg; Усачёва Е., Фомина Е. Лампочка Ильича // Республика. Электронный ресурс. URL:  https://rk.karelia.ru/special-projects/uroki-karelskogo/lampochka-ilicha-iljicin-lamppu/ (дата обращения 18.09.2024).
20. Названия, которые давали ухтинские финны своим начинаниям, свидетельствуют, на наш взгляд, о наличии у них незаурядного чувства юмора. Изначально слово «punikki» было уничижительным обозначением красных в финляндской гражданской войне. В свою очередь красные называли белых «лахтарями» (lahtari – мясник). Впрочем, сами красные финны тоже использовали слово «пуникки», но уже без негативной коннотации, сначала с юмором, а затем и с гордостью. Рабочая газета американских финнов «Työmies» издавала в США сатирический журнал «Punukki» (1921–1936).
21. Подсчитано по: Список населённых мест Карельской АССР. Петрозаводск: Изд. Статуправления АКССР, 1928. С.6-7; Список населённых мест Карельской АССР. Петрозаводск: Изд. Статуправления АКССР, 1935. С. 5.
22. Юликангас М. Финское литературное движение в Карелии 1920-1930-х годов // Финский фактор в истории и культуре Карелии XX века. Петрозаводск: КНЦ РАН, 2009. С. 186.
23. Карельская трудовая коммуна, 1920–1923 гг.: сборник документов и материалов. Петрозаводск: Verso, 2020. С. 410–411.
24. Punainen Karjala. 1935. 17. kesäkuuta.
25. Коронен М. М. Финские интернационалисты в борьбе за власть Советов. Ленинград: Лениздат, 1969. С. 104–105.
26. Благодарю Тимо Лааксо за найденные в архивах Финляндии сведения о семьях Хямяляйнен и Такала.
27. Хямяляйнен Евгения Ивановна // Сказители Карелии: Электронная энциклопедия. URL:
 https://illh.ru/KC2/#181; См. также: Timonen E. Ei mahti maahan jouda: lähikuvia runonlaulajista. Petroskoi: Karjala-kustantamo, 1984. S. 109–118.
28. После войны жил в г. Сортавала.
29. См.: Takala R. Uhutsaari: runokokoelma. Petroskoi: Karjala, 1979; Чикина Н.В. Калевальские мотивы в поэзии Р. Такала // Ежегодник финно-угорских исследований. Том 10. Выпуск 2. Ижевск, 2016. С. 73–78.
30. В работах Мирко Харьюла и Пекки Ваара повторена ошибка, вкравшаяся в мартиролог Эйлы Лахти-Аргутиной, где в качестве последнего места работы Аапо Хямяляйнена значится «уполномоченный НКВД» («NKVD:n valtuutettuna»). Видимо во время перевода были перепутаны аббревиатуры НКВнуторг и НКВД. См.: Lahti-Argutina E. Olimme joukko vieras vaan: Venäjäsuomalaiset vainonuhrit Neuvostoliitossa 1930-luvun alusta 1950-luvun alkuun. Turku: Siirtolaisuusinstituutti, 2001. S. 147; Harjula M. Suomalaiset Venäjän sisällissodassa. S. 474; Vaara P. Punainen Uhtua. S. 177. В базе данных проекта «Suomalaiset Venäjällä 1917–1964», создаваемой сейчас Национальным архивом Финляндии, последняя должность Хямяляйнена указана в соответствии с советскими документами: «kotimaan kaupan kansankomissariaatin valtuutettu» (Hämäläinen Armas Aapeli // Kansallisarkisto. Kohtalona Neuvostoliitto. Электронный ресурс. URL: https://kohtalonaneuvostoliitto.kansallisarkisto.fi/kortti.php?id=27470).
31. Punainen Karjala. 1935. 2. syyskuuta.
32. Punainen Karjala. 1936. 12. marraskuuta.
33. Возможно что-то ещё удастся найти в Архиве министерства иностранных дел Финляндии (Ulkoasiainministeriön arkisto, Helsinki), поскольку там тоже отложились сведения о финнах за рубежом. Например, в таких группах документов как 11. I. Itä-Karjala (A I–V, K); 34. Suomalaiset punakapinalliset ulkomailla ja kommunistinen liike Suomessa; 100.89 Eri maiden sisäiset olot (Venäjä).
34. Архив УФСБ по РК. Архивное дело Хямяляйнена Або Матвеевича (ф/п 4743).
35. Таннер Отто Альбинович, 1875 г.р., урож. г. Гельсингфорс, Финляндия, бывш. член ВКП(б), бухгалтер. Прож. в д. Калевала Калевальского р-на. Арест. 30.11.37 г. Осуж. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 2.01.38 г. по ст. 58–6 УК РСФСР. Расстр. 9.01.38 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реаб. 17.05.89 г. Прокуратурой Карелии // Открытый список. Электронный ресурс. URL: https://ru.openlist.wiki/ (дата обращения 20.09.2024).
36. Илмонен Эйнар Андреевич, 1891 г.р., урож. г. Гельсингфорс, Финляндия, бывш. член ВКП(б), лесоруб. Прож. в д. Калевала Калевальского р-на. Осуж. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 13.02.38 г. по ст. 58–6 УК РСФСР. Расстр. 5.03.38 г. в окрестностях г. Петрозаводска. Реаб. 4.06.59 г. Военным трибуналом СВО // Там же.
37. Так в документе. Тииппана Александр Ильич, 1892 г.р., урож. Выборгской губ., Финляндия, б/п, плотник на Лахнозерском лесопункте. Прож. в д. Кентозеро Калевальского р-на. Арест. 15.12.37 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 24.01.38 г. Осуж. по ст. 58–6 УК РСФСР. Расстр. 10.02.38 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реаб. 7.05.89 г. Прокуратурой Карелии // Там же.